За прялкою баба в поняве сидит;
Ребенок больной в колыбели лежит;
Лежит он и в рот не берет молока,
Кричит он без умолку ― слушать тоска.
Торопится баба: рубашка нужна;
Совсем-то, совсем обносилась она:
Надеть-то ей нечего, просто ― напасть!
Прядет она ночью, днем некогда прясть.
И за полночь ярко лучина горит,
И грудь от сиденья щемит и болит,
И взгляд притупился, устала рука…
Дитя надрывается, ― слушать тоска!
Пришлось поневоле работу бросать.
«Ну что, мое дитятко? ― молвила мать, ―
Усни себе с богом, усни в тишине,
Ведь некогда, дитятко, некогда мне!»
И баба садится, и снова прядет,
И снова покоя ей крик не дает.
«Молчи, говорю! мне самой до себя!
Ну, чем же теперь исцелю я тебя?»
Поют петухи, ― видно, скоро рассвет
Дымится лучина и гаснет ― и нет;
Притих и ребенок, и глазки сомкнул,
Уснул он ― да только уж на́век уснул.
23 декабря 1860