Повисает рука, отмирает моя голова.
И с похмелья в глазах темно. Похмелюсь ― темно.
Ты не любишь меня, ты не знаешь, как ты права.
Но… А впрочем, какое нам остается «но»?
Принадлежность постельную можно в ночи кусать.
Можно чиркнуть лезвием ― выйдет ни то ни се.
Можно бросить все. Но не стоит всего бросать.
Надо что-то оставить. А значит, оставить все.
Вот потому и славится в вышних, иных мирах.
Переплетаясь в объятиях, как бы в мирах иных,
помнили и в беспамятстве, кто мы такие ― прах.
И восклицали Господи! на языках земных.
(1994)