Цыганское лето
Гомон, жар, жаргон кофеен,
и бамбуковый навес
то ли по ветру развеян,
то ли сам собой исчез.
Сам собой… Умолкла самба,
приказала долго жить
музыкантам. Ну а сам-то
долго будешь сторожить
этот солнцем пропечённый
опустевший пятачок,
взад-вперёд, как кот учёный,
как цыганский тот смычок?..
Неотвязный гость восточный,
к нам из царской стороны
весть пришла с цыганской почтой
«Кто по морю пёк блины?!
Кто такой отважный повар
разгулялся по морям?
Кто готовит тайный сговор,
потрафляя поварам?!
Лоботрясам и повесам,
фатам, фертам, сторожам,
что бамбуковым навесом
донимают горожан,
полагаю сей депешей
час на сборы ― и домой.
Лето красное пропевший ―
не имеет петь зимой!
У кого на брюках штрипки ―
тот опасный фармазон,
отыгравшийся на скрипке.
Всё. Закончился сезон.»
Поварам и недобиткам,
чемоданам и подсумкам,
разместиться по кибиткам
сторожам и недоумкам
нелегко. Они от вилки
и ножа совсем отвыкли,
от порядка…
Босоногая мулатка,
ни песчинки, ни кровинки,
вслед окликни…
(Осень 1989, София)