На́ берег из папье-маше
валились заката косяки:
над рыбьей чешуей реки
скрипнула чайка, выгнув шею.
Серо-зеленые заводи
капусты, проса плес золотой,
картофельная темно-зеленость: ―
готовы были загодя
стушеваться с тишиной.
Я видел:/ жизни тонус
от стона чайки безразличной
приостановлен. / Я смотрел
на звенья лодок неподвижных,
на крылья каленых облаков,
на сети волн сухих, хоть выжми,
на́ воду серых песков.
Потом подробности картонные
тащились сухо и мертво
за фалдами вечера тонкого,
под звездной дружеской братвой,
над пресмыкающейся влагой;
по дряблым мускулам реки,
растягивая смелой лапой
паневы теневых ракит.
23.VIII. 1924