Петроград,
Гранитной поступью с утра
Стремительный и неустанный.
Шурша лощеною панелью,
Все так-же Невский суетлив,
Цилиндр и смокинг заменив
Рабочей кепкой и шинелью.
С надменным взором властелина,
Мечтающая на пути
Со скипетром Петра пройти
Над площадью ― Екатерина.
Туманя золотые латы,
Над Шлиссельбургом и Невой
С незазвучавшею трубой
Все тот-же серафим крылатый.
И, туч сереющую накипь
Чертя линяющим крестом,
Застыл над бронзовым Петром
Грузноколонный Исаакий.
И, ветром без конца влекомый
И ветром вьющийся в лучах,
Республиканский реет стяг
Над Петроградским Исполкомом.
II.
Все тот-же, с той же былью город…
Но в поступи его шагов,
В взволнованном значеньи слов,
И в этих воспаленных взорах,
И в этих почернелых лицах,
И в ранней мудрости детей ―
Проникновенней и светлей
Иная жизнь и мысль лучится;
Жизнь, где в единстве жизней ― сладость,
Где солнечные города,
Где в достижении труда
Есть безболезненная радость.
Иная жизнь сквозь боль отравы,
В угарном зареве огней,
Над голодом и скорбью дней
Над беззаборною заставой…
И нет мучительнее боли,
Читать о трауре потерь,
О Феврале и Октябре
На лентах Марсового поля.
И гордости нет величавей,
Когда, откинув сеть оград,
Толпокипящий Петроград
Пылающей подобен лаве.
Когда рукою заскорузлой
Диктуя огненный Декрет,
Над ветошью державных лет
Он ― Властелином синеблузым,
Готовый первым взбросить лозунг,
И первым первой жертвой пасть
В жутко-зияющую пасть
Смертельно-роковой угрозы.
И эту веру силы слитной
Он в каждом камне затаил
И в шелесте знаменных крыл
И в поступи шагов гранитных…
1920 г.