В среде пустот
А. Арьеву
… И вот уже и осень подошла.
Ужасная, стоит не шелохнётся
В пустотах страха пустошь тишины.
В пустотах краха жуть не шевельнётся,
Лишь грусть осатанелая метнётся
В пустот-разруху, в пот-проруху, в сны,
Да снов мосты в пустотах сожжены.
О, если память матерью умершей,
О, если память только в том и есть,
Что ― пешеход мимоидущий, сперший
Пейзаж, стоящий в сердце, если горше
Ты не обижен жизнью, то и месть
За жизнь одна ― пустот гремящих жесть.
С тех пор и ты помечен сединою,
Как пустошью Успенского поста
Прошёл и тусклой памятью одною
Тишь одолел, в ушах сплошной стеною
Стоявшую, как бы пролёт моста
Сожжённого. И пропасть сна пуста.
Вот что открыло время, чем дохнуло,
Что распахнуло к сроку, тех пустот
Безжизненных, откуда жутью дуло
Ещё всегда, но вдруг захолонуло,
И душу прошибает смертный пот.
Мгновенье, стой! Не пропори живот!
Оно идёт. Оно уже в пейзаже.
Оно, смотри, в пейзаже ― пешеход.
Из жерла что ли трубочистом в саже,
Из жерла ночи: Млечный Путь на роже
И тишиною перекошен рот.
Оно идёт уже наоборот.
С тех пор, как память маленькой плутала,
С тех пор, как в трёх соснах она дитём
Аукала, с тех пор, понахватала
Пейзажей, да и сбрендила, устала.
И вот, поди, мы с нею вспять идём,
Точнее, чуда ищем, не найдём.
Ещё с тех пор, когда был настоящим
Необратимый жизни Страшный Суд,
Ещё когда передо мной, стоящим,
Шло время пешеходом тем зловещим,
Чьи ноги так без удержу идут,
Что не спастись уже ни там, ни тут.
И вот прошло уже едва ли не полжизни,
Едва ль уже не молодость… Постой!
Эй, не вертись, простор, и в харю дрызни
Землёй, остановив её в отчизне
Твоих пустот, где сам ты молодой!
Останови разбег её крутой!
В среде пустот стою, как осенило,
Постигнутый осенней тишиной.
Пейзажа нет. Ничто не заменило
Того, что в сердце память затемнило
И, расточив себя, ушло иной
Дорогою ― незримой, но земной.
1971