Виктору Кривулину
Конченный, почти полубезумный,
Семьдесят второго декабря
Дикого столетия, храбря
Не себя, кого-то за спиною,
Не пишу, увы, скорее, вою
В тупике ночном календаря.
Друг подполья, юности червлённой
Страшным крапом крови ледяной,
Красным страхом переохлаждённой,
Слышишь ли, оружьем прободённой
Жуткой жизни шелест слюдяной?
Тсс!.. ― Шепчу. Подполье до беззвучья
Хоть кого, сжимая, доведёт.
Нет, не тишина ― безумья лёд
Обжигает сжавшуюся душу
И кровавит лёгкие, наружу
Плотяной выкашливая мёд.
Брат подполья, юности краплёной
Сволочью, втравившею в игру
Лучшее, что было из зелёной
Толчеи надежд, ужель озлённой
Ждать мухли, ещё ль метать икру!
Что играть! Разыграна подполья
Сволочью зелёна толчея.
Ни надежд, ни юности. Плюя
Ледяной, разжёванною кровью,
Я кладу колодой к изголовью
Календарь, где братья ― ты и я.
1972