На углу у гастронома,
на стеченье мостовых,
как два древних астронома ―
два печальных постовых.
Что ж вы дремлете, ребята?!
Собирайте-ка отряд:
недалече от Арбата
снова в Пушкина палят!
Похудевший и небритый,
приложась щекой к земле,
он опять лежит убитый
с грустной думой на челе.
Пистолет старинный рядом,
весь сюртук уже в крови,
где-то, за потухшим взглядом ―
крик надежды и любви.
Пушкин, Пушкин, счет обидам ―
очень грустная статья.
Но неужто быть убитым ―
привилегия твоя?
Пистолет стреляет прямо,
да молва спешит в обход…
Ах, ни бронза и ни мрамор
не спасают от забот.
И опять невежда скромный
выбегает на Тверской
и огромный перст погромный
водружает над Москвой.
И опять над постаментом
торопливым инструментом
водружают монумент,
как эпохи документ.