К ПРИЯТЕЛЮ В СТОЛИЦУ
(Из С… , 1810)
Любезный брат по Аполлоне,
Товарищ юности моей!
В каком предписано законе
Позабывать своих друзей?
Читал я трижды Уложенье,
Читал раз десять Учрежденье,
Устав о соли, о вине;
Но казусов сих неприятных
В указах даже сепаратных
Совсем не попадалось мне.
Или у жителей столицы
Таков уже обычай стал:
Чуть шаг из городской границы ―
Прости, как будто не живал!
Писать в провинцию им стыдно!
Судя по этому, так видно,
Что мы для вас ― пустая тварь.
Но не гордитесь перед нами:
Взгляните вы, ― нас вносят с вами
В один же адрес-календарь.
Иль, посвятя всё время службе,
Приятель драгоценный мой
Часочка дать не хочет дружбе,
Не хочет знаться уж со мной?
Да разве он переменился?
Давно ли в нем воспламенился
Такой похвальный к службе жар?
Я не забыл, как мы живали:
Служа, нередко посещали
И Летний сад, и булевар.
Иль музы, божескою властью
Все способы употребя,
Гордяся к ним твоею страстью,
Уж полонили так тебя,
Что ты лишь к ним любовью таешь,
Для них лишь только работаешь?
Они и так веночек вьют.
Или красоточки земные,
Не столь спесивые, ручные,
Тебе покоя не дают?
Или ты начал жить по моде,
Привыкнув сущий вздор мечтать,
«Что дружбу лишь в простом народе
За благо должно почитать
И чувство самое святое;
Что в знатности она ― пустое!
Там лучше ловкой лицемер;
А для Пилада и Ореста
Уж нынче не дадут и места,
И брать не должно их в пример!»
Поверь, мой друг, что дружба в мире
Для всех людей нужна равно:
В шугае, в армяке, в мундире ―
Все чувствуют от ней одно.
Спроси ты даже и у знатных,
Что мыслят в тех часах приятных,
Когда в согласии с собой, ―
Мне кажется, что на досуге
Имеют также нужду в друге,
В любви чистейшей и простой.
Но время кончить поученье
И все запросы отложить!
Скажу я только в заключенье,
Что если хочешь мирно жить
И впредь со мною не браниться,
То чур уж больше не лениться!
Пиши, что в голову придет;
Ведь новостей у вас немало!
Стопы иному б не достало,
Кто всё под перышко кладет.
А я в моей укромной хате
Приятно, хорошо живу,
Как в царской будто бы палате,
И счастья больше не зову:
Женой и сыном я любуюсь,
То с ним, то с нею поцелуюсь,
И порезвлюсь, и пошалю,
Как водится в подлунном свете;
То запираюсь в кабинете,
И там я ― на диване сплю.
Когда ж наскучит мне беспечность,
Читаю иль стихи пишу.
Стихами не стремлюсь я в вечность,
На Пинде места не прошу,
А так лишь изредка от скуки
Беру мою свирелку в руки, ―
Не для вельмож, не для князей:
Пускай другие их ласкают
И лесть, как пыль, в глаза пускают,
Пишу я для моих друзей.
Мой дом я редко покидаю,
Ты, верно, пожелаешь знать,
С каким я людом обитаю,
И, верно, просишь описать?
Изволь, ― да только по-пустому
Желанью следовать такому!
Не думаешь ли, что у нас
Из всей обширной столь вселенной
Живет народ какой отменный?
Нет! тот же всё, как и у вас.
Бывает в радости и в горе,
Бранит и хвалит белый свет,
Купается в житейском море
И любит суету сует.
Здесь сущая у нас столица,
Здесь разные увидишь лица:
Увидишь гордых гордецов,
Любителей придворных тонов,
Людей, рожденных для поклонов,
Ханжей, и мотов, и скупцов.
И здесь Амур берет в оковы,
Имеет Бахус алтари,
И здесь судьи есть Простаковы
И Кохтины секретари;
И здесь старушки-вестовщицы
Развозят были, небылицы
И сеют плевелы в домах,
Смотря с улыбкой на раздоры;
И словом: ящичек Пандоры
Уж был и в наших сторонах.
Однако ж правду молвить должно
Зачем же совестью играть? ―
И здесь, с умком и осторожно
Людей кто может выбирать, ―
Найдет кружок друзей любезных,
В бедах и горестях полезных,
Прекрасных разумом, душой, ―
― Друзей, каких на свете мало,
Каких, сказал бы, не бывало,
Коль не был бы знаком с тобой.
1810