ОТРЫВОК ИЗ РАССКАЗА
Еще ребенком помнил он себя;
Года тянулись, и прошло их много,
И жажду дел бесславно погубя,
И осудив мечты его так строго…
А может быть ― но сетовать смешно, ―
Идти б он мог иной дорогой!
Но воротить былого не дано;
Напрасно мысль горячая летала
В степях широких стороны родной;
Там перед ним всё грустно воскресало:
Деревня, барский дом и плут-француз,
Гостиная с портретом генерала,
Суровый взгляд отца, и хитрый трус
Дворецкий, барынь вид всегда жеманный
И ежедневных сплетней пошлый груз.
Потом отъезда час, давно желанный,
И встрепенулся робко детский ум,
И мучилась душа тревогой странной…
Но что ж ее могло встревожить? ― Шум
Дорожных сборов, пыльные коляски
Иль вид отца? Но он всегда угрюм.
И темные задумывались глазки,
А к сердцу кралась тихая тоска,
И взор искал кругом приветной ласки…
Какой-то дух шептал ему, слегка
Касаясь темных жизни откровений;
Он говорил: «Взгляни, уж далека
Пора забав беспечных; словно тени,
Уходят дни; поверь, я разгадал
Неясный смысл ребяческих стремлений;
В глуши степной, дитя, ты вырастал;
Никто, никто не тешился тобою;
Названий милых ты не повторял;
Никто, обняв заботливой рукою,
В глаза твои с любовью не глядел;
И детскою безгрешною мольбою
Ни за кого молиться ты не смел…
Но за тобою я слежу незримо;
И помню всё: как голос твой звенел
Речами смелыми, как в сад любимый
Ты убегал и, волю дав мечтам,
В тени густой ты засыпал… и мимо
Я пролетал, и долго по часам
Кудрявою головкой любовался,
Как по ланитам свежим, по устам
Румянец и пылал и разливался,
И светлый мир каких-то давних лет
На памяти печальной пробуждался…
Но ― чу! тебя позвали: ждет обед,
И чинно ты явился с гувернером
Гостям твердить подсказанный привет.
Всё лица важные, и разговором
Приличным заняты; отец подчас
Так зло острит с мелкопоместным сором;
Те улыбаются, низенько поклонясь.
Известный всем богатством и связями.
Меж них он был точь-в-точь удельный князь.
Заметил я меж прочими гостями,
Сидел в углу твой дядя, старый плут:
Он всё молчал, был очень занят щами.
Его давно майором все зовут;
Служил сперва в пехоте нижним чином;
Рассказывал, как крепости берут,
И вытянул, и стал он дворянином
Потомственным; и смолоду был хват,
Игрок, ― лишь не привык к гостиным!
На тетушке твоей он был женат;
Что ж, партия изрядная; и знаки
Отличия, солиден и богат!..
Вот через год, боясь какой-то справки
(Казна шутить не любят! ), поскорей
Он чистой стал просить отставки,
И вышел чист. Потом, как зверь, в глухой норе
Забился, грабил мужичков, и вскоре
Жену похоронил в монастыре;
Исправно ел, пил, спал и плакал с горя;
И слыл у всех примерным добряком…
Но, о душевных качествах не споря
(По свету зло так смешано с добром,
Что толковать об этом cтало глупо),
Недаром я остановил на нем
Отрадный взгляд; проглядывала скупо
Сухая жизнь сквозь черствые черты.
Глаза глядят бессмысленно и тупо…
Подумаешь, как пошл, как жалок ты,
О человек, и стоит ли родиться,
Чтобы в грязи житейской нищеты
Носить ярмо, наподличать, плодиться
И кануть без следа?.. Вопрос, зачем
Вам жизнь? ― и думать не случиться!..
Но светом я доволен между тем,
И проникать люблю в него глубоко;
И радуюсь ― он вам закрыт и нем…»
И шепот замирал в тиши далекой,
Но мне кой-что позвольте пояснить,
Читатель мой, чтоб избежать упрека.
Я знаю, вам хотелось бы спросить.
Чей это шепот ― светлого ли духа
Иль демона? И для чего вводить
В рассказ такие вздоры; сухо,
И черти надоели нам давно,
И к их речам уж так привыкло ухо,
Что клонит сон: и вяло, и темно.
Вы правы, но скажите, отчего же
(Случалось это с вами? ) скучно, ни одной
Отрадной мысли; прошлое встревожа,
Напрасно ищешь яркого следа!
И радость и печаль равно похожи
На серый день осенний. И тогда
Не слышится ли безотвязный шепот
Больному слуху? Лучшие года
Клеймит насмешкою безумной ропот
Измученной души.. везде укор ―
И в типе ежедневных хлопот,
И в жажде благородной… все позор!
Но что ж это? Постигнуть ум не смеет…
Последним ли порывам приговор?
Иль уж пора? Глухой могилой веет…
Или. пройдя годов тяжелый ряд,
Лишь злобу ты сберег?.. Иль это реет
Крылатый демон? Кинув грустный взгляд,
Он тешит нас рассказом ядовитым…
И жадно слушаешь, ― и не слыхать бы рад!..
То было и с моим героем, скрытый
Недуг в груди проснулся и сжигал
Его хандрой упорной; в мир забытый
(Как я рассказ мой начал) он вникал
Суровой думой, и не без волненья
Он многое теперь разоблачал.
Во всем искал он горького значенья.
И точно, им не в шутку овладел
Всегда печальный демон размышленья,
Быть может, это века нашего удел:
Мы всё хотим проникнуть иль разрушить.
Блажен, кто насладиться всем умел
Без дальних рассуждений!.. но дослушать
Я вас прошу мой прерванный рассказ.
Мы перейдем, чтоб связи не нарушить,
Как каш герой припомнил грустный час
Тревожного и шумного отъезда.
Коляска желтая да тарантас
Весь день с утра стояли у подъезда.
В гостиной тьма народа ― вся родня,
Соседи близкие, всего уезда
Диктаторы. Кто, голову склоня,
Молчал, кто пил усердно на прощанье;
Ну, словом, шло как следует. Звеня
Бокалами, пошли на лобызанье
К отцу, все хором врали пустяки,
Твердя на путь приличные желанья.
Верны обрядам старым русаки:
Что похороны, свадьба, иль крестины,
Приезд, отъезд ― нам всё равно с руки ―
Попить, поесть, и к черту все кручины!..
Но кони тронулись, и зазвонил
Валдая дар напев свой скучно-длинный.
«У церкви стой!» Мы вышли; помню, был
Чудесен миг, ― навертывались слезы…
Нас осенил крестом отец Панфил…
У церкви две старинные березы
На памятник шатром склонились, ― миг
Еще чудесный!.. И ― о, проза, проза! ―
Вдруг галки подняли ужасный крик;
И мы с могилой матери простились.
Кнутом лениво шевелил ямщик;
До нас слова неясно доносились;
Вилась клубами по дороге пыль,
И мужички, зевая, расходились.
И так давно!.. О боже, не мечты иль
В расстроенном кипят воображеньи?..
Иль это в самом деле быль?
И много, много дум без выраженья
Его томило; сердце так полно
И пусто… Так просило раздраженья
И скоро так уж им утомлено!..
И он как будто вспомнил: неужели
Я прожил всё!.. Но чем же решено?
Но я вам не сказал еще доселе,
Кто он, каков собой и как одет,
Военный, статский; верно б, вы хотели
Увидеть ярко схваченный портрет?
Я вам его, представлю непременно,
Полюбите его, ― иль, может, нет!
А впрочем, он герой обыкновенный,
Как, например, NN [эн эн], и я, и вы.
Простимся же до будущей главы.