Кто разлюбляет плоть, хладеет к воплощенью:
Почти не тянется за глиною рука.
Уже не вылепишь ни льва, ни голубка,
Не станет мрамором, что наплывает тенью.
На полуслове ― песнь, на полувзмахе ― кисть
Вдруг остановишь ты, затем что их ― не надо…
Прощай, прощай и ты, прекрасная корысть,
Ты, духа предпоследняя услада!
1923
Почти не тянется за глиною рука.
Уже не вылепишь ни льва, ни голубка,
Не станет мрамором, что наплывает тенью.
На полуслове ― песнь, на полувзмахе ― кисть
Вдруг остановишь ты, затем что их ― не надо…
Прощай, прощай и ты, прекрасная корысть,
Ты, духа предпоследняя услада!
1923