До самых плеч надвинута порфира,
Под бармами прекрасный спрятан лик,
И заглушен природный тот родник,
Что пел в ушах Гомера и Шекспира.
Им пенилась вневременная лира,
Он расцветал созвездиями книг:
Им оживлен и русский мой язык,
Которым я отъединен от міра.
Из варварских безжизненных пустынь
Завистливо взираю на латынь,
На алфавит ее международный,
Зову к себе искусных толмачей:
Пусть бриллиант откроют благородный
Под рубищем кириллицы моей!
20. VI. 1972