К забытой издавна природе
навстречу я с крыльца сойду
туда, где тучи в огороде
и ветерок сидит в саду.
Деревья вроде птичьей клетки,
где птицы больше не звучат.
И вот, на ветер бросив ветки,
березы мыслят и молчат.
В них небо, словно взор в сетчатке,
стоит испуганною тьмой,
и голубые опечатки
в нем прорываются порой.
В воздушной путанице линий
шагает взор, уже устав, ―
так ноги вязнут в липкой глине
и каждый чувствуют сустав,
как молний взгляд. Ландшафтом болен,
он на детали расчленен.
И с отдаленных колоколен
летит вороний тихий звон…
Невыносимо ревматичен,
с сердцебиеньем начат день,
и частоколом зуботычин
простой становится плетень.
Мне горя нужно до зарезу,
мне нужно счастье вспоминать.
Через плетень я перелезу,
чтоб в диком воздухе блуждать
и за едва звучащей чащей
перебирать старинный хлам,
набросанный по всем углам,
такой шершавый и шуршащий.