Как ворох чувств растрепанный, огромный,
в сплошную кучу свален бурный сад.
Среди листвы кромешной, страшной, темной
висит лицо, как белый циферблат.
Кузнечиков стрекочущее время
в сырой траве волнуется, звенит.
И кто меня в глубокой этой теми,
как в темной лжи, надменно обвинит?
30 июля 1935