КАТАКЛИЗМ
К окружности озеро свелось,
и в бешенстве парк оглох.
Я вижу: в вихре моих волос
бунтует пляски Бог.
Как атомы, лодки сошли с цепей,
и хлещет вальс садовой.
Давай ― бери ладонь и пей,
черпай из зелени мутных аллей,
кружащихся с тобой.
И в зелени водоворот,
в оркестра темную медь,
Господь! ― врывается Твой рот,
пытающийся петь.
И голос, закованный в ко́ру, скорбит,
у нимф отнимают сад…
Мои ли глаза сошли с орбит,
и звезды летят невпопад?
У лип ни лица, ни тени нет.
Как атомы, лодки вплоть
до захлеба ныряют, и ты, Господь, ―
безглазой грозы портрет.
У них ни лица, ни тени нет.
И в горле клокочет тьма,
и лодки ― как черный хор планет,
сорвавшийся с ума.
Обрывки ветвей и цепей висят,
как молний прерывистый блеск.
Я ― музыка, мраком вошедшая в сад,
и страшен не зря мне мрака разряд,
волос электрический треск.
Как атомы, лодки и листья летят,
как вал, нарастает ствол…
Я музыка, мраком вошедшая в сад,
несущая муку, дождины и град, ―
я собственный произвол.
Как не существуя, как в темень оград,
упало лицо между рук.
Я музыка, мраком вошедшая в сад,
несущая миру дождины и град.
Я ― сущий, я суженый миру назад
столетья, что в сучьях и ветках торчат.
Я суженный в линию пристальный взгляд,
я пристань событий, где волны кипят.
Я сущий пустяк, о котором молчат,
большого оркестра я взрыв и разряд,
до боли прищуренный звук.
14 сентября 1935