СЕРЕНАДА
Худой румын да тощий серб
с тоской глядят на лунный серп.
Вдали волной шумит Дунай,
и звуки льются через край.
Румын романс слегка поет,
а серб смычком едва ведет,
и музыка ― больная дочь ―
с трудом растет руками в ночь.
Рыдай же, сердце, бейся, плачь
в загоне загородных дач,
где спят, уставши от игры,
в саду крокетные шары,
где, отцветая, спит сирень,
где каждый лист похож на тень,
где, за день наигравшись всласть,
спит дачная младая страсть.
В ответ тоске сплошной молчок.
Волной становится смычок,
и, как у песенки без слов,
у голоса нет берегов.
И все кругом обречены
на грусть цыганской тишины…
Худой румын да тощий серб
с тоской глядят на лунный серп.
21 февраля 1934