Я спал и был свой сон, свой сын,
я был как сад лишенных плоти палок,
был возведен в осенний сан осин,
был черной музыкой ворон и галок.
Квадригой похоронной небо шло
и озеро слезилось, как глазница.
Я одолел такое ремесло,
каким никто живой не соблазнится.
Я спал как плод, не ведавший тягот,
отведавший бесплотность отчужденья
от ветви. И замкнулся черный год,
и наступает холод пробужденья.
То, что казалось ясным и простым,
как взор покойника, где всё и ничего нет,
теперь горчит и ест глаза, как дым,
и мрак столетний тела к жизни клонит.
17 сентября 1936