ДРУГУ
Мы все получили/ От века в наследство:
Арийское слово,/ Йудейское детство,
Картины и статуи,/ Книги и песни
И золото/ Мудрости тысячелетий.
А странствия…/ Шельда,/ полна и светла,
К широкому морю/ Нас утром несла
в богатую осень/ богатого века…
В ту осень/ с тобой/ мы расстались навеки.
Нас жизнь разлучила,―/ Какая-то малость,
Война, или/ как это/ там называлось.
Все думали ― временно,/ все поправимо ―
а дни проходили,/ одетые в дымы,
одетые смертью/ и громом летучим,
одетые/ в сеть заграждений колючих…
И, взрыта фугасами,/ окопами вскопана,
земля между нами/ раскрылась, как пропасть,
и, вздыблена,/ словно/ пустыня песками, ―
барханами трупов/ легла между нами.
И мы на различных/ остались дорогах.
Мы были так стары,/ Мы знали так много ―
И все оказалось/ Смешно и нелепо ―
Мы были так юны,/ Мы были так слепы.
И книги…/ и мудрость…/ Все было обманом.
Не золотом,/ а пятаком/ оловянным!
Ты видел/ Европы кровавый закат,
И смерть/ твои веки закрыла,
На Майне, во Франкфурте старом,/ лежать
Тебе в одинокой могиле.
Я даже не слышала/ твоего «прости»,
Когда ты задумал/ Из жизни уйти.
Я даже не знала, неосторожный,
Что все навсегда/ уже невозможно!
Мне трудно поверить,/ что это навек,
Что день не настанет,/ когда
Особенно синей/ покажется мне
У набережной Невской вода,
И в ветре балтийском/ взмывающий флаг,
Пристанет большой теплоход,
И ты по мосткам/ торопливо сойдешь,
Как школьник, пальто наотлет…
И вместе походкой пойдем молодой,
Как в первую/ нашу весну,
И я покажу/ тебе, дорогой,
Мой дом и мою страну.