ПЕСНИ ПЕТЫЕ НА СОСТЯЗАНИЯХ В ЧЕСТЬ ДРЕВНИМ СЛАВЯНСКИМ БОЖЕСТВАМ
Тогда пущает 10 соколов на стадо лебедей, которой дотечаше, та преди песнь пояше…
Песнь на поход Игоря на Половцев.
Стр. 3.
Всеглас
Перун, о бог всесильной,
Зиждитель мира, царь
Всего того, что видим!
Не слово ли твое всесильно,
Что слышно нам во звуках грома,
Что гор сердца кремнисты,
Творению событных, современных,
Упругой зыбию колеблет,
Не слово ли твое
Воззвало в бытие
Все то, что око наше зрит,
Или все то, что мыслию постигнуть можем?
Се ты, о боже сил!
Се шествуешь, хламидой звездною одеян,
Носимой духом бурь и ветров.
Восток, юг, север и Стрий буйной сам
Твои суть слуги,
Земля подножие твое,
А дальной Эфир, дальной,
Превыспренний твой одр.
Венчан стихийным светом,
Рождающей одеян теплотою,
И творчей силой препоясан,
Воссел, о ты непостижимой!
В пространстве, в пустоте,
Среди смешения, среди Хаоса,
Средь нощи древния и всюду мрак.
Воссел, да зиждешь и творишь,
И образы да дар твой будут.
Се там, престолу твоему,
Где молния не знала крыл своих,
Крыл огненных, в полете быстрых,
Где гром еще молчал, немея,
Где свет, где сушь, где влага,
Вскормленны вечности сосцами,
Росты бездейственны хранили,
И где движенье, жизнь в тебе едином,
О бог! лелеясь, были;
Се там предстали и явились
Престолу твоему
Твои все слуги, твои силы:
Знич светлой жаркой, жизнодатель,
Велес отец сей будущих животных,
И Позвизд и Купало,
Скрывавшие в своих огромных недрах
Всемирной Океан,
И реки, и озера;
И Ний, отец земли, и крушц, и камней,
И мать рожденья Лада,
Всесочетающей любови бог.
Воссел, и тихое
Благоговейное молчанье
(Торжественной предтеча
Зиждительного слова)
Повсюду было
Ко бытию готовя вся…
Се творчее изыде слово…
Уже начало восприяли
Движенье, жизнь и бытие…
И ты, неведомой,
Немыслимой никем,
О бог, отец, зиждитель,
Стал чувствуем, стал ощущаем.
И чадо юное твое,
Руки твоей творенье,
Подъяло край завесы древней,
Завесы вечности ― и ты стал бог:
Зане, что ты, когда тебя
Никто не мог постигнуть,
Иль чувствовать иль видеть?
Се Знич и Лада с сыном
Велениям твоим послушны,
Живят и греют, сочетают…
Все движется, приявши жизнь.
Чудесности исполнилась вселенна!
Но всё творенья суть
Лишь слова твоего; ―
― ―Нет, мысли лишь одной,
Твоей лишь мысли необъятной. ―
Зри там в пространстве неба и Ефира
Тела вращаются велики, светлы,
В согласьи стройном, дивном,
В гармонии чудесной.
Что там? Или кто там живет,
То ты один лишь знаешь,
Или твои лишь слуги сильны.
Здесь, виждь, велел ты Нию сушу вздвигнуть,
На ней горам взнести
Свои верьхи крутые, льдяны,
Иль пропастям, разинув хляби,
Вмещать в широки недра земны
Или блестящие крушцы,
Или сверкающи кристаллы.
Уж Позвизд махом своего трезубца
Возбрызнул Океан на сушу,
И влага, напоив всю землю
Потопа общего разлитьем,
Раздвинуто лице свое превыше гор
В моря, в озера, в реки собрала.
Познал свои пределы Понт,
И реки буйно восшумели
Чрез каменны скалы,
Через бугры кремнисты,
Крутясь, стремясь иль извиваясь
Меж нив, полей, лугов;
Текут они прозрачны, тихи
Во чрево обще вод,
В понт синей, в понт глубокой.
Уж Знич со Ладою в союзе
Взлегли на одр супружней, одр туманной
И тепла мгла в парах прозрачных
Взлетела и взвилась высоко.
Се, зри, туманы серы там,
Собравшися, сгустившись выше,
Вступили облака горами,
И Стрий налег на их рамена;
Юг, Север вниз и в верх бунтуют,
Оставши, буйны чада
Истлевшего хаоса,
И перва буря роет волны.
Летит дождь теплой вниз на нивы,
Где в след всезиждущим твоим веленьям
Велес на свет извел вола
И всех зверей дубравных,
Где Даждь благой и щедрой
Родил древа и злаки.
Но ты, отец, с улыбкою рожденья
Возвел свои зеницы светлы
На юной мир, на юну землю;
Ты, видя счастие, блаженство,
Повсюду в блеске расширенно,
Добро ты видя всюду,
Еще помыслил ты.
Се паки сильно твое слово,
Беременно еще твореньем,
Явилось в мир,
Явилось облеченно в персти.
Се образ твой, о сильной!
Се образ дивной, возниченной;
Се дух твой, или слово,
Живущее в жене и в муже…
О человек, творение чудесно!
Творенье бренное, о царь земли!
Ты слаб, ты червь, ты мал,
Пылинка ты в сравнении всего;
Но силен, но велик умом.
Ты мыслию божествен,
Зиждитель и творец!
Велик, велик ты, о Перун!
Когда разверзишь длань свою широку.
Из коей льются изобильно
Благодеяния щедроты,
И мир, и тишина, и счастье;
Когда ущедрит нас
Посланник благ твоих великих,
Посланник твой Даждьбог.
Велик ты также и ужасен,
В ночи несясь туч синих, черных,
Когда преступны человеки,
Твой образ исказив пороком гнусным,
Сзывают гром твой с небеси!
Твой гром губительной, карающ
И стрелы молнии твоей крылатой.
Тогда твоя десница сильна, рдяна,
Вращая огнь, удар вознесши в верьх,
Превыше всех верьхов холмистого Олимпа,
Низвержет молнию и гром,
И звук и треск, и смерть и ужас…
Бегут животные, трепещут
Пред взором твоего лица паляща
И кроются в вертепах темных,
Сердца сотрясши всех строптивых,
Не смерть ты шлешь, но знак благоволенья;
Ты паки стрелу сизу молньи светлой
Верг махом в дол,
И гром твой глухоутлозвонной
Ударил с треском в верьх сосны ветвистой
И раздробил ее в обломки малы.
Но ты тут не ужасен, о Перун!
Тебе сосна была та посвященна;
Под ней покоился любимец твой Седглав,
Седглав, твой жрец верховной, прорицатель,
Принесшей жертвы, о Перун! тебе обильны,
И сто тельцов и сто волов, овнов толикож;
Любезна первенца лобзает,
И юношу сего любезна
И сына сердца и души
Он в дальной путь готовит, устрояет,
И пред лицом твоим
Он отчее ему дал наставленье:
― Ты юн еще, о сын мой милой!
О Велеслав, ты юн;
Но был уже свидетелем злосчастий
И бедствий пагубных войны.
Уже прошло тому и год и больше,
Как многолюдные колена Кельтски,
Сложив свои все силы
Во ополчение едино,
От мыса, в дальном море вон торчаща,
Иль от конца земли,
Чрез Северной Улин, и Тул, и Морвен,
И острова Гебридски,
И все брега обширной Скандинавьи
До самых тех брегов
И низких и болотных,
Где тихая Нева
Свои глубоки волны
Из Ладоги влечет
И томною своей струей, почти прямою,
Весь сонм своих валов бесшумных
Изхлынула в Варяжско море, там,
Где мглой всегда Котлин покрытой
Косой иссунулся далеко в море.
Сердца, глубоко уязвленны,
Что племена Славянски сильны,
Ступая во следы широки, звучны
Своих усопших предков,
Оставивших свои
Пылающие веси
На берегах бушуйной Адрьи,
Епир, Иллирик и Панонью
Губителям вселенной в Риме,
Простерли меч победоносной,
За многоводную струю Дуная,
За Днестр, за Буг, за Вислу,
За славной Ворисфен
И даже до брегов камышиста Ильменя,
Откуда Волхов извлекает
Обильное соборище вод желтых
И чрез пороги между скал гранитных
Мчит их в сожитие
Вод Ладоги пространной;
Восстали,
Покрыли
Варяжски
Пучины
Несметной тьмой ладей
Прошли они
И Рюген
И Даго
И Езель,
Прошли они Котлин
И устье тройственно Невы.
Тут, сняв с судов высоки щеглы,
Подобны лесу темну,
Без листвия опустошенну
И молнией и бурей,
Веслами воды рассекая,
Шли в верх Невы, шли Ладогой,
Вошли во устье Волхова
И плыли до его порогов.
Оставив тут суда,
Пошли во строе ратном,
Простерли ужас и беды,
Смерть, пламя и оковы мыча,
По нивам, по холмам.
Восплакали Славянски девы,
Рабыни став врага;
Взрыдали жены, дети,
Лишась супругов и отцов.
Уж Кельтско ополченье
До того достигло места,
Где твой славной дед, отец мой,
Где великой Ратомир
Новагорода начатки
Близь Ильменя положил.
Уж дымятся пламенея
Верьхи новы и высоки,
Кровь ручьями льется всюду.
Мала стража городская
Скоро смерть мечем вкусила,
И сто юных, храбрых войнов,
Врата града защищавших,
Копием сражаясь пали,
Жертва силы превосходной,
Предпочтив поносну плену
Смерть. Вломившись в наши стены.
Простер враг насильство всюду.
Ты тому свидетель сам был,
О мой юной друг, друг милой!
Как их мечь, носясь по стогнам,
Не щадил Славенской крови,
Как младенцы, жены, старцы
Погибали беззащитны.
Вихрем буйным рыщут всюду,
Огнь, и гибель, и крушенье
Везде сеют, простирают,
И смерть бледна воспарила
Над главами всех, готова
К извержению кончины
Общей всем, что живо было.
Ах! почто, почто, несчастной,
Не погиб, плачевна жертва
Я их лютости и зверства.
В среде зеленой кущи,
Рукой моею насажденной,
Сидела мать твоя, и та,
Которую рука моя вскормила,
Душа моя дала которой душу,
И сердце мое сердце;
Которую Перун, и я, и мать твоя,
И сам ты, друг мой юной, нарицал
Возлюбленной уже подругой,
Твоей подругою на век.
Тогда под сень смиренну нашу
Бегут, как алчны львы, рыкая,
С мечем, с огнем в руках
Враги победоносны.
«Кто ты? ― Кто ты?» ―
Вещает им Ингвар суровой.
Он вождь полков был Кельтских;
Высок, дебел и смугл, а очи малы
Как угль сверкали раскаленной
Из под бровей навислых и широких;
Власы его кудрявы, желты, густы,
Покрытые огромнейшим шеломом,
Всклокоченно лежали длинны
Врознь по его атлантовым раменам.
Рука его была как ветвь претолста
И суковата ветвь огромна дуба;
Увесиста, широка длань.
Был глас его подобен
Рычанию вола свирепа,
Когда, смертельно уязвленной,
Несется он по дебрям, по долинам;
«Кто вы?» ― вещает паки к изумленным
Он диким и суровым гласом. ―
Первосвященника Перунова супруга
У ног твоих. ― «Восстань, иди со мной».
А мы? . А я с тобой, ― вещал
Седглав, тут проливая
Обильные потоки слез, ―
Отсутственны мы были и ходили
В соседственной Холмград.
Там мы с тобою
На сделанном брегу высоком,
Где столп Перунов возвышался,
Курили Фимиам.