НА ОРДЫНКЕ
Вот здесь мне предлагали комнату,
но я свою не обменял,
как бы предчувствию какому-то
подобострастно я внимал.
Была квартира коммунальная
других и чище и милей,
и даже что-то карнавальное
внезапно проступало в ней.
Какие-то цветные стеклышки,
остатки фрески в гальюне
о некой миновавшей роскоши
напоминало это мне.
И только две соседки тихие,
две незлобивые старухи,
выслушивая речи дикие,
хихикали, как две подруги.
Я говорил: «Жена прекрасная,
я сам виновен перед нею,
такая голь я перекатная,
что я надеяться не смею».
Я говорил, что жизнь не можется,
разлад убийственный, семейный.
Они твердили: «Все уложится,
переезжайте к нам, Евгений!»
«Переезжайте!» Не послушался.
И жизнь погибла и воскресла.
Как вал девятый, что обрушился,
и как волна, что вверх полезла.