Ты да я отплывали из Владивостока
на пятипалубной трофейной громаде,
вот тогда и «раскинулось море широко»,
рыбьим жиром отсвечивая на закате.
Мы увидели новую землю и бухту,
и дымок над заснеженною Авачей,
и фортуна тебя опознала, будто
надлежит ей бдительной быть и зрячей.
Попечитель гейзеров, хозяин вулканов
и голкипер юношеской команды,
кругосветный пловец в запредельных странах,
расскажи, как просторы твои громадны.
Как ныряют котики на Курилах,
вертолеты взлетают к небесной лаве,
как ракеты демонов огнекрылых
поджигают сопке ее возглавье.
Вот сидим на кухне и вспоминаем
побережье, где Финский залив прогнулся ―
вышло ― в Тихий он западает краем;
ты остался, а я зачем-то вернулся.
Нам четвертую четверть гремят куранты,
объясняя то, что было в начале,
да морской песок оседает у дамбы,
засыпая общие инициалы.
на пятипалубной трофейной громаде,
вот тогда и «раскинулось море широко»,
рыбьим жиром отсвечивая на закате.
Мы увидели новую землю и бухту,
и дымок над заснеженною Авачей,
и фортуна тебя опознала, будто
надлежит ей бдительной быть и зрячей.
Попечитель гейзеров, хозяин вулканов
и голкипер юношеской команды,
кругосветный пловец в запредельных странах,
расскажи, как просторы твои громадны.
Как ныряют котики на Курилах,
вертолеты взлетают к небесной лаве,
как ракеты демонов огнекрылых
поджигают сопке ее возглавье.
Вот сидим на кухне и вспоминаем
побережье, где Финский залив прогнулся ―
вышло ― в Тихий он западает краем;
ты остался, а я зачем-то вернулся.
Нам четвертую четверть гремят куранты,
объясняя то, что было в начале,
да морской песок оседает у дамбы,
засыпая общие инициалы.
