Все так же окно открыто, так же поднята штора,
и так же жасминовый куст осыпается на подоконник,
и томик потертый в раме выставлен для упора,
как это делал когда-то хозяин, теперь покойник.
Но если вглядеться, можно представить пегие кудри,
приветственную ухмылку, закрашенную никотином,
серый зрачок с переливом, напоминающий о перламутре,
приземистую фигуру в костюме псевдоспортивном.
И, стоя внизу под сосною, крикнуть в окно с тоскою
отчество человека, скрывшегося в проеме.
Не дожидаясь ответа, вместе с тенью густою
дом обойти по солнцу, спешащему в окоеме.