Бессмертное величие Кремля
Невыразимо смертными словами!
В твоей судьбе ― о, русская земля! ―
В твоей глуши с лесами и холмами,
Где смутной грустью веет старина,
Где было все: смиренье и гордыня ―
Навек слышна, навек озарена,
Утверждена московская твердыня!
Мрачнее тучи грозный Иоанн
Под ледяными взглядами боярства
Здесь исцелял невзгоды государства,
Скрывая боль своих душевных ран.
И смутно мне далекий слышен звон:
То скорбный он, то гневный и державный!
Бежал отсюда сам Наполеон,
Покрылся снегом путь его бесславный…
Да! Он земной! От пушек и ножа
Здесь кровь лилась… Он грозной был твердыней!
Пред ним склонялись мысли и душа,
Как перед славной воинской святыней.
Но как ― взгляните ― чуден этот вид!
Остановитесь тихо в день воскресный ―
Ну не мираж ли сказочно-небесный ―
Возник пред вами, реет и горит?
И я молюсь ― о, русская земля! ―
Не на твои забытые иконы,
Молюсь на лик священного Кремля
И на его таинственные звоны…
1968
Невыразимо смертными словами!
В твоей судьбе ― о, русская земля! ―
В твоей глуши с лесами и холмами,
Где смутной грустью веет старина,
Где было все: смиренье и гордыня ―
Навек слышна, навек озарена,
Утверждена московская твердыня!
Мрачнее тучи грозный Иоанн
Под ледяными взглядами боярства
Здесь исцелял невзгоды государства,
Скрывая боль своих душевных ран.
И смутно мне далекий слышен звон:
То скорбный он, то гневный и державный!
Бежал отсюда сам Наполеон,
Покрылся снегом путь его бесславный…
Да! Он земной! От пушек и ножа
Здесь кровь лилась… Он грозной был твердыней!
Пред ним склонялись мысли и душа,
Как перед славной воинской святыней.
Но как ― взгляните ― чуден этот вид!
Остановитесь тихо в день воскресный ―
Ну не мираж ли сказочно-небесный ―
Возник пред вами, реет и горит?
И я молюсь ― о, русская земля! ―
Не на твои забытые иконы,
Молюсь на лик священного Кремля
И на его таинственные звоны…
1968
