Жар-птица
Когда приютит/ задремавшее стадо
Семейство берез на холме за рекой,
Пастух, наблюдая игру листопада,
Лениво сидит и болтает ногой…
Есть маленький домик в багряном лесу,
И отдыха нынче там нет и в помине:
Отец мой готовит ружье на лису
И вновь говорит о вернувшемся сыне.
А дальше за лесом―/ большая деревня.
Вороны на елках, старухи в домах.
Деревни, деревни вдали на холмах,
Меж ними село/ с колокольнею древней…
В деревне виднее природа и люди.
Конечно, за всех говорить не берусь!
Виднее над полем при звездном салюте,
На чем поднималась великая Русь.
Галопом колхозник погнал лошадей,
А мне уж мерещится русская удаль,
И манят меня огоньками уюта
Жилища, мерещится, лучших людей.
Мотало меня и на сейнере в трюме,
И так, на пирушках, во дни торжества,
И долго на ветках дорожных раздумий,
Как плод, созревала моя голова.
Не раз ко дворцу, где сиял карнавал,
Я ветреным франтом в машине катился,
Ну, словом, как Бог, я везде побывал
И все же, и все же домой воротился…
― Старик! А давно ли/ ты ходишь за стадом?
― Давно, ― говорит. ― Колокольня вдали
Деревни еще оглашала набатом,
И ночью светились в домах фитили.
― А ты не заметил, как годы прошли?
― Заметил, заметил! Попало, как надо.
― Так что же нам делать? Узнать интересно… ―
А ты, ― говорит, ― полюби и жалей,
И помни/ хотя бы родную окрестность,
Вот этот десяток холмов и полей… ―
Ну ладно! Я рыжиков вам принесу…
Как просто в прекрасную глушь листопада
Уводит меня полевая ограда,
И детское пенье в багряном лесу,
И тайна древнейших строений и плит,
И только от бывшей печали, быть может,
Нет-нет да и вспомнится вдруг, затревожит,
Что осень, жар-птица,/ вот-вот/ улетит…
1965