Неосязаемый ветер
над ночным Отаром
будто бы верит
в недра гитары,
в то, что они таинственны
и обширны.
В них бы завыть о единственной
над разрушенным миром.
Над зашуршавшей степью
и над ташкентским трактом
пусть звезды глядеть ослепнут
и возвратятся обратно
в свои кружевные хоромы,
в тесную Бухару,
в холмы ее. Я огромный,
я здесь над степью умру.
О, недра степной гитары,
о, воющий звук комуза,
в ночи над степным Отаром
звезда со звездой в союзе.
А черная грязь плодородна,
и только телка лениво
выкатывает свободно
глаза ― золотые сливы.
Но это там, за Уралом,
а тут ― степь и ночь.
Под ветром время упало.
Времени не помочь.