Почему-то я думал, что жизнь так проста
и пряма, как струна от ушей до хвоста,
но в напрасных упреках ― подтеках зари
ей блистающий полдень пророчат с креста.
Почему-то я думал. Но ты говори
о колодезях света, о кладезях зла,
о немыслимом сердце немого осла
и о скудном пайке госпожи Бовари.
Корьоланова спесь и роландов рожок ―
это всё. Вышло солнце. Ты солнце поджег.
Жизнь, когда она даже ушла,
оказалась проста на глазок, на зубок.