ДЕЖУРНОЕ БЛЮДО
Всегда готовое голодное витийство
Нашло себе вопрос очередной:
Со всех столбов вопит «Самоубийство», ―
Масштаб мистический, научный и смешной.
Кто чаще травится ― мужчины или дамы,
И что причиной ― мысли иль любовь?
Десятки праздных с видом Далай-Ламы
Макают перья в тепленькую кровь.
И лихачи, искрясь дождем улыбок
И не жалея ловких рук и ног,
В предсмертных письмах ищут лишь ошибок:
Там смерть чрез ять, ― а там ― комичен слог.
Последний миг подчас и глуп, и жалок,
А годы скорби скрыты и темны, ―
И вот с апломбом опытных гадалок
Ведут расценку трупов болтуны.
В моря печатных праздных разговоров
Вливаются потоки устных слов:
В салонах чай не вкусен без укоров
По адресу простреленных голов…
Одних причислят просто к сумасшедшим,
Иных ― к незрелым, а иных ― к «смешным»…
Поменьше бы внимания к ушедшим,
Побольше бы чутья к еще живым!
Бессмысленно стреляться из-за двойки, ―
Но сами двойки ― ваша ерунда,
И ваш рецепт тупой головомойки
Не менее бессмыслен, господа!
И если кто из гибнущих, как волки,
Выходит из больницы иль тюрьмы, ―
Не все ль равно вам, выпьет он карболки
Или замерзнет в поле средь зимы?
Когда утопленника тащат из канала,
Бегут подростки, дамы, старички,
И кто-нибудь, болтая что попало,
Заглядывает мертвому в зрачки.
Считайте ж ведра уксусного зелья!
Пишите! Глотка лжива и черства:
«Сто тридцать отравилось от безделья,
А двести сорок два ― из озорства».
(1913)