На миг забыть ― и вновь ты дома:
До неба ― тучные скирды,
У риги ― пыльная солома,
Дымятся дальние пруды,
Снижаясь, аист тянет к лугу,
Мужик коленом вздел подпругу, ―
Все до пастушьей бороды,
Увы, так горестно знакомо!
И бор, замкнувший круг небес,
И за болотцем плеск речонки,
И голосистые девчонки,
С лукошком мчащиеся в лес…
Строй новых изб вдаль вывел срубы.
Сады пестреют в тишине.
Печеным хлебом дышат трубы,
И Жучка дремлет на бревне.
А там под сливой, где белеют
Рубахи вздернутой бока, ―
Смотри, под мышками алеют
Два кумачовых лоскутка!
Но как забыть? На облучке
Трясется ксендз с бадьей в охапке,
Перед крыльцом, склонясь к луке,
Гарцует стражник в желтой шапке.
Литовской речи плавный строй
Звенит забытою латынью…
На перекрестке за горой
Христос, распластанный над синью.
А там, у дремлющей опушки
Крестов немецких белый ряд:
Здесь бой кипел, ревели пушки…
Одни живут ― другие спят.
Очнись. Нет дома ― ты один:
Чужая девочка сквозь тын
Смеется, хлопая в ладони.
В возах ― раскормленные кони,
Пылят коровы, мчатся овцы,
Проходят с песнями литовцы ―
И месяц, строгий и чужой,
Встает над дальнею межой…
1922
До неба ― тучные скирды,
У риги ― пыльная солома,
Дымятся дальние пруды,
Снижаясь, аист тянет к лугу,
Мужик коленом вздел подпругу, ―
Все до пастушьей бороды,
Увы, так горестно знакомо!
И бор, замкнувший круг небес,
И за болотцем плеск речонки,
И голосистые девчонки,
С лукошком мчащиеся в лес…
Строй новых изб вдаль вывел срубы.
Сады пестреют в тишине.
Печеным хлебом дышат трубы,
И Жучка дремлет на бревне.
А там под сливой, где белеют
Рубахи вздернутой бока, ―
Смотри, под мышками алеют
Два кумачовых лоскутка!
Но как забыть? На облучке
Трясется ксендз с бадьей в охапке,
Перед крыльцом, склонясь к луке,
Гарцует стражник в желтой шапке.
Литовской речи плавный строй
Звенит забытою латынью…
На перекрестке за горой
Христос, распластанный над синью.
А там, у дремлющей опушки
Крестов немецких белый ряд:
Здесь бой кипел, ревели пушки…
Одни живут ― другие спят.
Очнись. Нет дома ― ты один:
Чужая девочка сквозь тын
Смеется, хлопая в ладони.
В возах ― раскормленные кони,
Пылят коровы, мчатся овцы,
Проходят с песнями литовцы ―
И месяц, строгий и чужой,
Встает над дальнею межой…
1922
- Введение
- Общее представление о стихотворении
- Автор: Саша Черный
- Тематика: ностальгия и потеря родного дома
- Анализ содержания
- Забытая память о доме
- Образы природы: скирды, пруды, аист, луг
- Описание повседневной жизни: мужик, пастушья борода
- Эмоции: горечь, знакомство с местами
- Природа и уют
- Идиллические картины: новые избы, цветущие сады
- Символы домашнего уюта: печеный хлеб, Жучка на бревне
- Исторические и культурные элементы
- Ксендз, литовский язык, кресты
- Упоминание войны: "бой кипел, ревели пушки"
- Чувство одиночества и утраты
- Смена настроения: остаться одному
- Чужая девочка символизирует чуждость
- Ощущение разорванности и утраты корней
- Структура стихотворения
- Композиция: деление на 3 части
- Использование рифмы и ритма
- Эмоциональный накал через строфы
- Лексический и стилистический анализ
- Использование метафор и сравнений
- Словообразование: "алеют кумачовых лоскутка" как элемент яркой визуализации
- Символизм: месяц, который встает над межой как символ отчуждения
- Заключение
- Общее восприятие стихотворения: глубина чувств и историческая рефлексия
- Значение для понимания культурной и исторической памяти народа
- Влияние на литературу: место Саши Черного в русской поэзии
