ПЕНЗЕНСКОМУ КАТОНУ
Ваш Париж ― Содом!
(Из эмигрантского разговора)
Хмурый пензенский спорщик, ―
В жизни мало утех…
Если юный конторщик
На панели при всех
Тонконогую деву
Лобызает взасос, ―
Не краснейте от гнева
И не морщите нос.
Может быть, это пошло,
Как панельный канкан…
Ведь у нас в нашем прошлом
Даже дворник Степан
Не лобзался с кухаркой
У ворот средь гуляк,
А в подвале под аркой,
Где прохлада и мрак.
Наши светлые ризы
Мы от моли спасли:
Лишь Татьяны и Лизы
В нашем прошлом цвели.
Но позвольте в Париже
Сквозь иное стекло
Этот ужас бесстыжий
Показать вам светло.
Он ― конторщик из банка,
Дева в шляпке ― швея,
Целый день спозаранку
Лишь одна колея.
Только в час перерыва
В ресторане вдвоем
Поедят торопливо,
Прикоснутся плечом.
И опять на панели…
Снова надо в ярмо…
Ни беседки, ни ели,
Ни софы, ни трюмо…
Губы что-то сказали,
Шепот вспыхнул, затих,
Как на людном вокзале ―
Что им здесь до чужих?
Ведь вокруг из прохожих
Не взглянул ни один.
Все спешат, все похожи ―
Шорох ног и машин.
Свежесть этих лобзаний,
Господин прокурор,
Словно ветер средь зданий,
Налетающий с гор…
В романтической Пензе
Писаря при луне
В честь Лаур средь гортензий
Пели гимны весне?
Что ж… Здесь проза и давка:
Торопись и живи.
Между сном и прилавком ―
Пять минут для любви.
Чем в столовке унылой
Соло есть свой салат,
Вы бы тоже, мой милый,
Разыскали свой клад…
Я скажу осторожно:
Все, что греет, ― добро.
Целоваться ведь можно
В коридорах метро.
1929