Семнадцатилетние мальчики,/ Вы запомнили пули и топот,
Те дороги, которые юность,/ Как дружную песню, вели,
В полуночных разведках,/ В перестрелках накопленный опыт
И вечерние дали/ Завещанной вьюгам земли.
Знаю, в Смольном тогда/ Вы стояли в ночном карауле
И Ильич, улыбаясь,/ Встречал из-за Нарвской ребят.
Наша юность прошла,/ Эти годы давно промелькнули,
Но они посейчас/ В нашем сердце немолчно гудят.
Вместе с нами росли/ И деревья высокого сада,
Мы не знали тоски,/ Но кипело волненье в крови…
Вечерами теснятся дожди,/ На рассвете приходит прохлада,
Поколение наше. / Ты меня трубачом назови.
Барабанщиком ставь/ В ряд большого пехотного строя,
Я учу тебя песням,/ Выдай на руки нынче ж ружье,
Чтобы вместе с тобой/ На просторы грядущего боя
На октябрьской заре/ Пробивалося сердце мое.
То ― совсем поутру,/ То ― в двенадцать часов пополуночи,
Проходя по путям,/ Под раскаты грохочущих труб,
Я опять узнаю/ Тех, которые больше не юноши, ―
Мужская упрямая складка/ Легла возле губ.
Я их вновь узнаю/ Среди сабель и пик эскадронов,
В тихом дне типографий/ И в сумраке угольных шахт,
Прохожу торопясь,/ Только за плечи запросто тронув
Как в походном строю,/ По команде ровняя свой шаг.
Сразу буря берет нас/ И снова выносит на берег
Пятилетки труда/ И заводских ударных бригад,
Поколение наше/ Бере «т все барьеры америк,
Сто дорог впереди,/ Ни одной не осталось назад.
Но, ровесники бури,/ Сыновья трудового народа,
Если грянет война/ И в полях заклубится метель,
Мы готовы опять/ К перестрелкам большого похода,
Мы начистим штыки/ И привычно скатаем шинель.
1929