4. СЫН МУЗ
И странные картины
в закрытые двери войдут,
найдут себе названье
и дело мне найдут.
И будут разум мой простой
пересыпать, как песок морской,
то раскачают, как люльку,
то, как корзину, сплетут.
И спросят:/ Что ты видишь?
И я скажу:/ я вижу,
как волны в берег бьют.
Как волны бьют, им нет конца,
высокая волна ―
ларец для лучшего кольца
и погреб для вина.
Пускай свои виденья глотает глубина,
пускай себе гудит как печь,
а вынесет она ―
куда? / куда глаза глядят,
куда велят―/ мой дух, куда?
откуда я знаю, куда.
Ведь бездна лучше, чем пастух,
пасет свои стада:
не видимые никому,
они взбегают по холму,
играя, как звезда.
Их частый звон,/ их млечный путь,
он разбегается, как ртуть,
и он бежит сюда ―
затем, что беден наш народ и скуден наш рассказ,
затем, что всё сюда идет и мир забросил нас. ―
Как бросил перстень Поликрат
тому, что суждено:
кто беден был,/ а кто богат,
кто войны вел,/ кто пас телят ―
но драгоценнее стократ
одно летящее назад
мельчайшее зерно.
Возьми свой перстень, Поликрат,
не для того ты жил.
Кто больше всего забросил,
тот больше людям мил.
И в язвах черных, и в грехах
он ― в закопченных очагах
все тот же жар, и тот же блеск,
родных небес веселый треск.
Там волны бьют, им нет конца,
высокая волна ―
ларец для лучшего кольца
и погреб для вина.
Когда свои виденья глотает глубина,
мы скажем:/ нечего терять! ―
и подтвердит она.
И мертвых не смущает
случайный бедный пыл ―
они ему внушают
все то, что он забыл.
Простившись с мукою своей,
они толпятся у дверей,
с рассказами, с какими
обходят в Рождество ―
про золото и жемчуг,
про свет из ничего.