KB»
Посвящается героическому экипажу танка ― товарищам Тимофееву, Останину, Горбунову, Чернышеву и Чиркову.
1
По куполу танка ударил снаряд.
Сквозь щель прорывается дым и газ.
Волосы у бойцов горят.
От гари ― слезы из глаз.
А танк, развив наступательный пыл,
В минное поле вступил.
2
И вдруг подымается дымный клуб…
Танк оседает. Толчки коротки.
Гребень трака зарылся вглубь,
Кружили впустую катки, ―
И танк, одною правой гребя,
Вертелся вокруг себя.
3
А между тем наш удар отбит,
Пехота уже залегла в траве,
И вот начинается странный быт
У танка марки «KB» [кавэ]:
Вдруг, оборвав огневой заслон,
Мертвым прикинулся он.
4
Мины его обдавали днем,
Прямой наводкой била картечь;
Ночью бутылки метали по нем,
Пытаясь его зажечь.
А он стоял среди вражьих троп,
Словно запаянный гроб.
5
Когда-то была его страшная сталь
Окрашена цехом под зелень и дым.
Теперь же, купаясь в пулях, он стал
Серебряно-седым
И по утрам исчезал, как во сне,
Тая в голубизне…
6
И лишь орудийная маска его,
Засалив свирепые скулы свои,
Недвижно глядела – но не мертво,
А предрекая бои!
И так эта маска была страшна,
Как если б дышала она.
7
Дни проходили. Но танк был нем.
Он стал, как этот пейзаж, знаком.
К чему же тогда его жечь? Зачем?
Не лучше ли взять целиком?
Когда батальоны пройдут вперед,
Сапер его отопрет.
8
И мертвый танк пощажен огнем,
Много ль таких валяется глыб?
А если кто и остался в нем,
Конечно, давно погиб.
И, давши фото в газетке своей,
Враги подписали: «Трофей».
9
Однако в «трофее» ― пять сердец
Бились по-боевому в лад.
Однако в «трофее» каждый боец
Втянулся в железный уклад:
Держа в порядке военный металл,
Он напряженно ждал.
10
Пускай одышка. Дробь у виска.
Весь костяк изломан, измят…
Но жаркою верой в свои войска
Жил броневой каземат ―
И дни эти были для всех пятерых
Лучшими в жизни их.
11
Когда ты брошен самой судьбой
Туда, где дымит боевая тропа,
И вся страна следит за тобой
И подвига ждет от тебя ―
Высокая гордость волною морской
Над темной ходит тоской.
12
Так и сжились. Завели уют:
Если курить воспрещается (дым!),
Зато они шепотком поют,
Бреются по выходным
И каждую ночь, приоткрывши люк,
Вдыхают весенний луг…
13
И каждую ночь Большая земля,
Как мать, окликала своих сынов:
По радио Спасская башня Кремля
Била 12 [двенадцать] часов,
И чудились в мире ночной синевы
Родные рубины Москвы.
14
Прошло уже ровно пятнадцать дней.
Шестнадцатый шел. Был день как день.
Но стало ребятам дышать трудней,
В глазах ― кровавая тень…
И вдруг одна из фашистских колонн
Вышла под их заслон.
15
Бояться ли пленников? Трупы они.
Танк безжизнен. Ну, ну! Бодрей!
Ведь в ярких ямах его брони,
Изрытых огнем батарей,
Спокойно гниет дождевая вода…
Слетаются птицы сюда.
16
Итак, деревню взять на прицел.
«Die erste Saxische Rote ― zum Drang!»
И вдруг в тиши услыхал офицер,
Как засмеялся танк,
И чуть ли не маска, влитая в бронь,
Тихо сказала: «Огонь!»
1942