Евгений Ней родился в захудалой семье
С французской генеалогией. Воспитанье
Он получил сначала в доме у деда,
Где занимался музыкой и языками,
А лет с четырнадцати принялся посещать
Уездную гимназию в Ольденбурге,
Окончив которую, тотчас уехал в Москву.
По характеру своему Евгений Ней
Был застенчив донельзя. Я никогда не забуду
Выраженье лица, когда он нечаянно сел
На кухонный табурет, где стояло блюдце,
И героически высидел десять минут,
В течение которых моя тетушка металась, вспоминая,
Куда бы могла провалиться нужная вещь.
Но с истинным великолепием эта застенчивость
Распустилась весной, когда наш Евгений увлекся
Кузиной моей, Зинаидой Сергеевной Тиц,
Урожденной Галинской, гостившей у тетки с мужем.
И хотя в одном из лучших своих стихотворений,
Названием которого служат инициалы,
Он говорит о якобы интимных встречах
В красном гардеробе, похожем на контрабас
(Такой действительно стоял у нас в коридоре),
Но надо знать надменный облик З[э]. [Э]С.
И ее иронический яд, чтобы оценить
Всю необузданность пламенной фантазии Нея.
Кстати, очень не лишним будет отметить,
Что З[э]. [Э]С. была в это время увлечена
Другим кузеном, хотя и не менее поэтом,
Но избравшем вещи реальнее, чем гардероб.
Другим увлечением Жени была Софи
(Софья Антоновна Ней), также кузина,
Старшая дочь младшего брата отца.
Они вместе росли у деда под Ольденбургом
В запущенной даче с тысячелетним дубом.
Дупло которого было для них почтамтом,
А ветви ― мансардой. Хотя не думаю, чтоб
При дикости и целомудрии Нея
У них могло быть что-то такое… Софи
Затем приезжала в Москву в гимназию Мисанбах
И все воскресенья, Пасху и рождество
Проводила у теток. Тут я сумел убедиться,
Что, вынянченная чмоканьями соловья,
Она любила и схожие с ним звуки…
В дальнейшем [Э]С. А. (в замужестве Риччиоти)
С матерью, няней и северною борзой
Уехала в Геную, где и живет по сей день.
Этим исчерпан весь дон-жуанский список.
Одевался Ней с традицией, но кое-как:
Черная шляпа, без набалдашника трость,
Шотландка из толстого пледа и красный галстук.
Впрочем, имелись еще два цвета: один
Был черный в полоску, другой в горошку, но белый;
Их Евгений обычно не надевал,
В особенности последнего. Первый чаще.
Лично ко мне Евгений относился с уваженьем,
Граничащим с подобострастьем. Мой опыт и стаж,
Мое остроумье, техническая виртуозность.
Все это было для Жени в его поэзии
Чуть не бедекером, не говоря уж о том,
Что он просил меня попросту исправлять
Неловкости его фраз или блеклость рифмы.
Незадолго до своей преждевременной гибели Ней
Вступил кандидатом в группу конструктивистов,
И, хотя как поэт, он был им, конечно, чужд
Как философски, так и технически, но
«Недюжинная дюжина» все же его приняла,
Так как видела в его творчестве некий путь,
Свойственный переходникам революции.
2
Умер Ней двадцати трех лет. Но нам
Остался томик лирических стихотворений
«Шелковая луна». По своей внешности
Эти стихи манерны, немного надуманы
И не свободны от самых различных влияний,
Где Лермонтов и Моргенштерн, Есенин и Тик.
Но если читать их сплошь, одно за другим,
То вычурный ход коня, каким бьет Евгений,
Бледнеет обоями, и проступает иной,
Сокровенный план его лирики ― философичность.
Откройте страницу. И сразу четкий ― «Сонет»,
Являющийся программным credo поэта,
Дает афоризм Тютчевского «Silentium»,
Как раз обратно прямому смыслу его:
«Да, ― говорит нам поэт, ― изречение ложь,
Но, ставши стихом, она есть высшая правда».
Конечно, сравнивать Тютчева с Неем ― смешно.
Хомяков, и тот при всем его шовинизме,
Мудрее и глубже Евгения. Дело не в этом.
При всех заблуждениях Нея в нем ценно одно:
Его мысль не знала дремоты.
Хотя, конечно,
В этом возрасте все мы болеем проблемою мира,
Чтоб потом торговаться с женой из-за всякой шпильки,
В буфете хранить коньячок или гнуть туза.
Обаяние Нея, чары его ― его возраст.
Конечно, вопрос не исчерпан этим одним:
Коневской, например, и опять-таки Полежаев ―
Поэты повыше Нея, это бесспорно.
Но в нем увлекательна линия ассоциаций,
Поразительная неестественность их. К тому ж
Гром молодого лиризма, в иных местах
Достигающий лиры Полонского. А этот блеск
И какой-то шампанский шик его почерка, равный
Стилю лучших учеников Теодор-де-Банвилль…
Так обнажим же голову перед могилой,
Где безвременною кончиной почил поэт,
Пускай не перворазрядной силы и мысли,
Но поэт истинный…
Н. Галинский