И римский гнет испепеленный пал.
Но сто недель над пухом и над грабью
Угрюмый Каин, месяца оскал,
Глазницами пустел из-за песка.
Среди разгрома одноглазый рабби
Пугалищем врывался в самый вар,
Завинченный в червонный самовар,
Залитый в шпоры и хвостатый грабень;
И в пах уставив тупоту копья,
С раздыба взнизывал тела и лица,
Пока в железе мясо не вздымится,
И был тогда Бар-Кохба бойней пьян.
Кипел, кипел перепоенный кратер.
Тогда воззрел священный император.