
Одиночество ― да! ― одиночество злее марксизма.
Накопляешь безвыходность: родины нет, нет любви.
Содрогаешься часто, на рифмы кладешь пароксизмы,
Бродишь взором молящим среди облаковых лавин.
«Не от мира сего…» И горят синема, рестораны,
Ходят женщины, будят сознанье, что ты одинок
На земле, где слывешь чудаком захудалым и странным,
Эмигрантом до мозга костей, с головы и до ног.
Эмиграция ― да! ― прозябанье в кругу чужестранцев,
Это та же тоска, это значит ― учить про запас
Все ремесла, языки, машинопись, музыку, танцы,
Получая гроши, получая презренье подчас.
Но ты гордый, ты русский, ты проклял сомненья и ропот
Что с того, что сознание трезвое спит иногда? ―
Но себя ты хранишь, но встречаешь мучительный опыт
Не всегда просветленно, но с мужественностью всегда!
1932
Накопляешь безвыходность: родины нет, нет любви.
Содрогаешься часто, на рифмы кладешь пароксизмы,
Бродишь взором молящим среди облаковых лавин.
«Не от мира сего…» И горят синема, рестораны,
Ходят женщины, будят сознанье, что ты одинок
На земле, где слывешь чудаком захудалым и странным,
Эмигрантом до мозга костей, с головы и до ног.
Эмиграция ― да! ― прозябанье в кругу чужестранцев,
Это та же тоска, это значит ― учить про запас
Все ремесла, языки, машинопись, музыку, танцы,
Получая гроши, получая презренье подчас.
Но ты гордый, ты русский, ты проклял сомненья и ропот
Что с того, что сознание трезвое спит иногда? ―
Но себя ты хранишь, но встречаешь мучительный опыт
Не всегда просветленно, но с мужественностью всегда!
1932