
Я посетила их, те мирные места,
Где он когда-то жил, где он творил когда-то.
Природы нам родной, что он любил так свято,
Все та же тихая осталась красота,
Увидела и я во глубине России
Приветный уголок «дворянского гнезда»,
Куда от страстных гроз бушующей стихии
Любил мечты свои он уносить всегда.
Ни слава, ни толпа ему не заменяли
Любимого труда и сладостной печали,
Которой с юных лет питаясь и дыша
Полна была его прекрасная душа.
Слегка болезненный, до женственности нежный,
Смотря на ширь полей и на простор безбрежный,
Уставшим сердцем он так сладко отдыхал…
И я увидела старинный этот зал,
Где он любил смотреть на пышные закаты
Под звуки важные бетховенской сонаты
И мощно отдавать послушному холсту
Свою, бессмертие сулившую, мечту.
Россию он любил. Быть может, смелый гений
Небес Италии иль Франции дитя ―
Не стали б черпать в ней чистейших вдохновений,
На эту простоту вниманье обратя;
И мимо бы прошли с улыбкою презренья
К картине тишины и грустного смиренья;
Но дороги для нас все эти уголки:
Проселка узкого капризные извивы,
И красноватые песчаные обрывы,
И гладь зеркальная серебряной реки,
И волны плавные еще не сжатой нивы.
Безбрежные поля, и тишина, и ширь,
Над серым озером на круче монастырь,
На горизонте лес чертою темно-синей,
В рассвета тихий час осенний первый иней…
Он осени любил задумчивые дни:
Она его душе всегда была сродни.
Где он когда-то жил, где он творил когда-то.
Природы нам родной, что он любил так свято,
Все та же тихая осталась красота,
Увидела и я во глубине России
Приветный уголок «дворянского гнезда»,
Куда от страстных гроз бушующей стихии
Любил мечты свои он уносить всегда.
Ни слава, ни толпа ему не заменяли
Любимого труда и сладостной печали,
Которой с юных лет питаясь и дыша
Полна была его прекрасная душа.
Слегка болезненный, до женственности нежный,
Смотря на ширь полей и на простор безбрежный,
Уставшим сердцем он так сладко отдыхал…
И я увидела старинный этот зал,
Где он любил смотреть на пышные закаты
Под звуки важные бетховенской сонаты
И мощно отдавать послушному холсту
Свою, бессмертие сулившую, мечту.
Россию он любил. Быть может, смелый гений
Небес Италии иль Франции дитя ―
Не стали б черпать в ней чистейших вдохновений,
На эту простоту вниманье обратя;
И мимо бы прошли с улыбкою презренья
К картине тишины и грустного смиренья;
Но дороги для нас все эти уголки:
Проселка узкого капризные извивы,
И красноватые песчаные обрывы,
И гладь зеркальная серебряной реки,
И волны плавные еще не сжатой нивы.
Безбрежные поля, и тишина, и ширь,
Над серым озером на круче монастырь,
На горизонте лес чертою темно-синей,
В рассвета тихий час осенний первый иней…
Он осени любил задумчивые дни:
Она его душе всегда была сродни.