3
ДЕВУШКА У ХАРОНА
(Посв гр Настасии Ивановне Толстой)
«Хорошо вам, горы, счастье вам, долины:
Вы себе живете без тоски-кручины!
Вечно вы цветете, нет для вас Харона!
Как и вы, цвела я, роза Киферона,
Любовалась так же утренней зарею,
А меня скосила смерть своей косою!..
Без меня на свете все живет и дышит,
И меня не знает, и меня не слышит!
Там зазеленело божией весною,
И луга запахли молодой травою;
Ярко запестрели все поля цветами,
И холмы покрылись белыми стадами;
В густоте дубровы, солнцем не палимый,
Паликар гуляет с девушкой любимой,
И, целуя жадно ей уста и плечи,
Говорит он милой золотые речи;
Мать красивой дочке расточает ласки,
Бабушка-старушка сказывает сказки…
О, когда бы можно, вечно бы жила я,
Как ребенок с куклой, с жизнию играя…
Если б наши клефты в ад сюда попали, ―
Верно б, и с Хароном в битве совладали;
Жалобною речью я б их ублажила
И, ласкаясь к храбрым, так бы говорила:
«Я в жилище смерти выплакала очи,
В холоде могильном, средь подземной ночи.
Здесь темно и тесно… Зренье просит света,
Сердце просит ласки, а душа ― привета…
Клефты-паликары! убегу я с вами
В край, где льется воздух светлыми струями,
Где раздолье жизни, где толпятся люди,
Где любить приволье лебединой груди;
Я хочу утешить мать мою в печали,
Я хочу, чтоб сестры слез не проливали,
Чтоб не горевали неутешно братья
И свою Зоицу приняли б в объятья…»
«Не крушись, Зоица, по родным напрасно:
Им живется сладко, весело и ясно!..»
На земле, подруга, всё тебя забыло! ―
(Так, вошедши, Десна к ней заговорила.)
От людей к Харону нынче отошла я,
И тебя лишь годом дольше прожила я…
Виделась недавно я с твоей роднёю:
Все они довольны, счастливы судьбою…
Братья… да и сестры, позабыв печали,
У соседа Ламбро на пиру плясали,
Бабушка болтала под окном с кумою
И своей хвалилась давней стариною,
Мать всё хлопотала о невесте сыну, ―
О тебе ж, бедняжка, не было помину!»
ДЕВУШКА У ХАРОНА
(Посв гр Настасии Ивановне Толстой)
«Хорошо вам, горы, счастье вам, долины:
Вы себе живете без тоски-кручины!
Вечно вы цветете, нет для вас Харона!
Как и вы, цвела я, роза Киферона,
Любовалась так же утренней зарею,
А меня скосила смерть своей косою!..
Без меня на свете все живет и дышит,
И меня не знает, и меня не слышит!
Там зазеленело божией весною,
И луга запахли молодой травою;
Ярко запестрели все поля цветами,
И холмы покрылись белыми стадами;
В густоте дубровы, солнцем не палимый,
Паликар гуляет с девушкой любимой,
И, целуя жадно ей уста и плечи,
Говорит он милой золотые речи;
Мать красивой дочке расточает ласки,
Бабушка-старушка сказывает сказки…
О, когда бы можно, вечно бы жила я,
Как ребенок с куклой, с жизнию играя…
Если б наши клефты в ад сюда попали, ―
Верно б, и с Хароном в битве совладали;
Жалобною речью я б их ублажила
И, ласкаясь к храбрым, так бы говорила:
«Я в жилище смерти выплакала очи,
В холоде могильном, средь подземной ночи.
Здесь темно и тесно… Зренье просит света,
Сердце просит ласки, а душа ― привета…
Клефты-паликары! убегу я с вами
В край, где льется воздух светлыми струями,
Где раздолье жизни, где толпятся люди,
Где любить приволье лебединой груди;
Я хочу утешить мать мою в печали,
Я хочу, чтоб сестры слез не проливали,
Чтоб не горевали неутешно братья
И свою Зоицу приняли б в объятья…»
«Не крушись, Зоица, по родным напрасно:
Им живется сладко, весело и ясно!..»
На земле, подруга, всё тебя забыло! ―
(Так, вошедши, Десна к ней заговорила.)
От людей к Харону нынче отошла я,
И тебя лишь годом дольше прожила я…
Виделась недавно я с твоей роднёю:
Все они довольны, счастливы судьбою…
Братья… да и сестры, позабыв печали,
У соседа Ламбро на пиру плясали,
Бабушка болтала под окном с кумою
И своей хвалилась давней стариною,
Мать всё хлопотала о невесте сыну, ―
О тебе ж, бедняжка, не было помину!»
