Два образа предстали пред тобою,
Равно плененные твоею красотою;
Одну любовь их выражает взор,
Но о любви их розен разговор…
Один румян, прекрасен, юн и светел, ―
Давно его твой детский взгляд заметил;
Он о любви так сладко говорит,
На жизнь светло и радостно глядит,
И помнятся слова его с отрадой
Твоей душе, надеждами богатой;
И нравятся тебе его мечты,
И видишь ты во всем его черты ―
И светлый взор, и кудри золотые,
И детский смех, и шалости живые…
Но ты руки ему не отдавай,
Вниманием его не завлекай.
Другой глядит, печаль свою скрывая,
На образ твой. Надежда молодая,
Пустой восторг и ветреность мечты
Давно, давно им тайно прожиты…
Лицо его и бледно, и открыто,
И мыслию чело его обвито,
И мрак в очах, но этот мрак порой,
Сокрыв слезу под вспышкой огневой,
Нам говорит о многом ясно, ясно,
Что понимать полезно, но ужасно…
И речь его то холодно-грустна,
То тихих чувств гармонией полна.
Смеется он ― в насмешке ядовитой
Видна печаль, под желчию сокрыта.
Нет ни надежд, ни радуг, ни мечты
В его речах, ― но отчего же ты
Всегда ему доверчиво внимаешь,
И плакать и смеяться с ним желаешь?
Вниманием твоя трепещет грудь,
Когда тебе он кажет новый путь…
Врачует он, что уязвляет больно…
И руку ты даешь ему невольно…
Прильни ж к нему неопытной душой,
Пускай идет он об руку с тобой…
Равно плененные твоею красотою;
Одну любовь их выражает взор,
Но о любви их розен разговор…
Один румян, прекрасен, юн и светел, ―
Давно его твой детский взгляд заметил;
Он о любви так сладко говорит,
На жизнь светло и радостно глядит,
И помнятся слова его с отрадой
Твоей душе, надеждами богатой;
И нравятся тебе его мечты,
И видишь ты во всем его черты ―
И светлый взор, и кудри золотые,
И детский смех, и шалости живые…
Но ты руки ему не отдавай,
Вниманием его не завлекай.
Другой глядит, печаль свою скрывая,
На образ твой. Надежда молодая,
Пустой восторг и ветреность мечты
Давно, давно им тайно прожиты…
Лицо его и бледно, и открыто,
И мыслию чело его обвито,
И мрак в очах, но этот мрак порой,
Сокрыв слезу под вспышкой огневой,
Нам говорит о многом ясно, ясно,
Что понимать полезно, но ужасно…
И речь его то холодно-грустна,
То тихих чувств гармонией полна.
Смеется он ― в насмешке ядовитой
Видна печаль, под желчию сокрыта.
Нет ни надежд, ни радуг, ни мечты
В его речах, ― но отчего же ты
Всегда ему доверчиво внимаешь,
И плакать и смеяться с ним желаешь?
Вниманием твоя трепещет грудь,
Когда тебе он кажет новый путь…
Врачует он, что уязвляет больно…
И руку ты даешь ему невольно…
Прильни ж к нему неопытной душой,
Пускай идет он об руку с тобой…
