
Фельетон в стихах
Свет журнала не читает,
Где какой-то господин
О bon-ton'e рассуждает,
Как «в дворянстве мещанин».
Из передней все салоны
Господин тот изучил:
Друг-швейцар ему законы.
Тайны света сообщил…
С той поры чернил излишек
Он для правды расточал,
Коленкоровых манишек
Беспощадный Ювенал.
Друг Ивана Хлестакова
И Тряпичкин наших дней,
Пишет гимны в честь портного,
Брань на мыслящих людей.
Снобсов рьяного витию
Он собой изобразил,
И на целую Россию
Вдруг печатно протрубил,
Что он запросто бывает
С князем Сержем у Дюссо
И по Невскому гуляет
Возле львов, как lionceau.
(Князь, всему известно миру,
Знал приличия всегда, ―
Не пускал себе в квартиру
Пьяных франтов никогда.)
С той поры он в фельетоне
Ежемесячно твердил ―
Что он ездит в фаэтоне,
Рысаков себе купил,
Что его (до мелкой пряжки)
Славный Шармер одевал,
Что голландские рубашки
Утро каждое менял.
Он не может похвалиться
Ни талантом, ни умом, ―
Пусть себе он отличится
Перед публикой бельем…
И притом ему, бедняжке,
Диво, радость, новизна ―
В свой кружок прийти в рубашке
Дорогого полотна.
В свой роман карикатурный
Втиснул он друзей своих
И журнал литературный
Сделал органом портных…
Но журнальную букашку
Не заметил модный свет,
Как в голландскую рубашку
Ни рядился наш поэт.
Свет журнала не читает,
Где какой-то господин
О bon-ton'e рассуждает,
Как «в дворянстве мещанин».
Из передней все салоны
Господин тот изучил:
Друг-швейцар ему законы.
Тайны света сообщил…
С той поры чернил излишек
Он для правды расточал,
Коленкоровых манишек
Беспощадный Ювенал.
Друг Ивана Хлестакова
И Тряпичкин наших дней,
Пишет гимны в честь портного,
Брань на мыслящих людей.
Снобсов рьяного витию
Он собой изобразил,
И на целую Россию
Вдруг печатно протрубил,
Что он запросто бывает
С князем Сержем у Дюссо
И по Невскому гуляет
Возле львов, как lionceau.
(Князь, всему известно миру,
Знал приличия всегда, ―
Не пускал себе в квартиру
Пьяных франтов никогда.)
С той поры он в фельетоне
Ежемесячно твердил ―
Что он ездит в фаэтоне,
Рысаков себе купил,
Что его (до мелкой пряжки)
Славный Шармер одевал,
Что голландские рубашки
Утро каждое менял.
Он не может похвалиться
Ни талантом, ни умом, ―
Пусть себе он отличится
Перед публикой бельем…
И притом ему, бедняжке,
Диво, радость, новизна ―
В свой кружок прийти в рубашке
Дорогого полотна.
В свой роман карикатурный
Втиснул он друзей своих
И журнал литературный
Сделал органом портных…
Но журнальную букашку
Не заметил модный свет,
Как в голландскую рубашку
Ни рядился наш поэт.