ТЕРПСИХОРЕ, ЦАРСКОСЕЛЬСКОЙ СТАТУЕ
Е. Р.
Как мил, как трогателен сей незабываемый
Под детской грудью слабый поясок…
Богиня-девочка, еще она испугана,
А рок ее ― крушительно высок.
Но зачинается пусть лирами, пусть ветрами
Томящий звук оттуда, с неба, к нам.
Но стало ясно мне, что воля к танцу смутная
Уже дана девическим ногам.
И вот задумчиво, и вот на кудри строгие
Веночек бедный возложив,
Девица двинулась. Отсель ― богиня узнана:
Лик Терпсихоры снова жив.
Всё избывается, стирается, минуется…
Нам ничего уже не превозмочь,
И лишь торжественно восходит над солдатами,
Над русским эллинством и надо мною ― ночь.
К архивным таинствам зачем с вечерним поездом.
Когда в умы, как зверь, молчанье залегло,
Куря и сетуя, смеясь над пассажирами,
Мы выехали в Царское Село?
Спускались сумерки, взирали на солдатчину
Бессонные глаза больших прудов:
Богиня беленькая танцевала в воздухе,
Острил сосед.. , О, грустный мой улов!
Всё, всё я уловил, последнейший в последнейшем,
И призвук лир вошел в чуму труда.
Прощай же, девушка, из мифа в парк пришедшая,
Из парка ― в сон, из сна ― как знать, куда?
Июль 1930
Харьков