ЛЬСТЕЦ
Шумит Английский клуб. Колокола гудят.
А он с фельдъегерем в певучий Кремль въезжает
И проведен к царю. И оловянный взгляд,
Как в ранцы гвардии, в его глаза вползает.
«Ты образумился, надеюсь, там, в селе?»
«Сам буду цензором…» Поцеловать ли руку?
Пять черных виселиц в адмиралтейской мгле!
Сто двадцать ― в рудники, на каторжную муку!
А там ― псковская глушь… Там нету ни души.
Там музу резвую тоской заспишь, задавишь.
Там… Не могу туда… Капральский бас: «Пиши, ―
Твое отечество и мой престол прославишь».
А? Право? Может быть. Что, если станс-другой
Кого-нибудь из тех, товарищей кандальных,
Хоть в чем-нибудь спасет? Что разберет такой?
И долу клонятся ресницы глаз опальных.
А после, в номере, сидит он до утра,
То бакен дергая, то кулаки сжимая.
И, губу закусив, ведет, перо ломая:
«В надежде славы и добра…»
1922