Из-за глухонемоты серых портьер, це —
пляясь за кресла кабинета,
Вы появились и свое смуглое сердце
Положили на бронзовые руки поэта.
Разделись, и только в брюнетной голове чер —
епашилась гребенка и желтела.
Вы завернулись в прозрачный вечер.
Как будто тюлем в июле/ Завернули/ Тело.
Я метался, как на пожаре огонь, ше —
пча: Пощадите, не надо, не надо!
А Вы становились все тише и тоньше,
И продолжалась сумасшедшая бравада.
И в страсти и в злости кости и кисти на
части ломались, трещали, сгибались,
И вдруг стало ясно, что истина ―
Это Вы, а Вы улыбались.
Я умолял Вас: «Моя? Моя!» , вол —
нуясь и бегая по кабинету.
А сладострастный и угрюмый Дьявол
Расставлял восклицательные скелеты.
1913