Ляжем и втянем голову в плечи ― авось не заметит, авось не услышит, в книгу свою не запишет.
Темный и жуткий, к каждой улыбке чуткий, к каждой слезинке жадный, ― по ниве людской, ниве страдной, ― проходит он днем и ночью. ― Видели сами, воочью.
От очей его пламя и темное знамя кровавой звездой расшито. И, как полновесное жито, в подол своей темной ризы собрал дорогих и близких.
Ляжем и втянем голову в плечи, авось не заметит, авось избавит от клятвы, сохранит нас ― для новой жатвы.