Где мы?
Вот пьяный муж
булыжником ввалился
и, дик и дюж,
заматерился.
Он весь как божия гроза:
“Где ты была? С кем ты пила?
Зачем блестят твои глаза
и водкой пахнет?”
И кулаком промежду глаз
Как жахнет.
И льется кровь, и льются слезы,
За что, о господи, за что?
Еще поддаст ногою в брюхо,
Больной собакой взвизгнешь глухо
И умирать ползешь,
Грозясь и плача, в темный угол,
И там уж волю вою дашь.
Откуда он в меня проник,
Хрипливый, злой звериный рык?
Толпой из театра при пожаре
Все чувства светлые бежали.
И боль и ненависть жуешь.
Когда затихнешь, отойдешь,
Он здесь уже, он на коленях,
И плачет и говорит: “Прости,
Не знаю как… Ведь не хотел я…”
И темные слова любви
Бормочет с грустного похмелья.
Перемешались наши слезы,
И я прощаю, не простив,
И синяки цветут как розы.
……………………………………..
Мы ведь ― где мы? ― в России,
Где от боли чернеют кусты,
Где глаза у святых лучезарно пусты,
Где лупцуют по праздникам баб…
Я думала ― не я одна ―
Что Петербург нам родина ― особая страна,
Он запад, вброшенный в восток,
И окружен и одинок,
Чахоточный, все простужался он,
И в нем процентщицу убил Наполеон.
Но рухнула духовная стена ―
Россия хлынула, дурна, темна, пьяна.
Где ж родина? И поняла я вдруг:
Давно Россиею затоплен Петербург.
И сдернули заемный твой парик,
И все увидели, что ты
Все тот же царственный мужик,
И так же дергается лик,
В руке топор,
Расстегнута ширинка ―
Останови же в зеркале свой взор
И ложной красоты смахни же паутинку,
О Парадиз!
Ты избяного мозга порожденье,
Пропахший щами с дня рожденья,
Где ж картинка голландская, переводная?
Ах, до тьмы стая мух засидела родная
и заспала тебя детоубийца,
Порфироносная вдова,
В тебе тамбовский ветер матерится
И окает, и цокает Нева.