ТРОЕ БЕЗГОЛОВЫХ
Стихотворение растет как сталактит,
Ветвится сложно и звенит.
И выйдет замок, коль перевернешь ―
Ворота, башню, ров найдешь.
Я много головою ударялась
О выступы, о стены, о дома,
Но миру твердому не удавалось
Проникнуть в масло ясное ума.
К тому же много есть примеров,
Что можно жить без головы, ―
Шаман в руках ее подкинет,
Наевшись бешеной травы.
(первый безголовый)
В незапамятные веки
Дикий великан Син-Тянь
С топором рванулся к богу ―
Желтый император, встань!
Желтый император встал
И драконов кликнул из пустыни.
Как ни рвался, ни метался великан ―
Голову срубили на вершине,
Но столько было в нем
Творящей злости,
Что на сосках его
Прорезались зрачки
И бешено вращались.
В пупе открылся жадный рот ―
Он что увидит, то и жрет.
А тулово его вертелось
На стержне ног,
Топор рубил все,
Что достать он мог.
И так кружащимся
Его оставил бог.
И кажется, что ныне
В веретене смерча он, в середине.
(второй)
Еще забуду ли аскета
(За миг до святости он обезглавлен был) ―
Он, голову быка схватив, помчался прямо
В несытой святости и ярости священной,
Стал смертью сам и все вокруг убил.
И бог упрягал Яму в яму.
Я Архимеда вспомнила «Псаммит»,
Где он песок прилежно исчисляет:
Сначала в шаре крохотном, с орех,
Потом все в большем, наконец ― до звезд.
И там песчинок сосчитал он рост.
И мне мерещится при этом голова,
До неподвижных звезд растущая огромно,
Ей в ухо сыплют маковые зерна,
Иль с шорохом течет туда словарь.
Слова, как в трубке зелье, приминают,
Потом исчислят ―
И в звездном облаке растает голова,
Песок просыплется, как лилипута смех,
И голова вдруг станет как орех,
О хрупкий, переливный, тяжкий шар ―
И в нем содержатся в местах определенных
Бог, время, сны, Москвы пожар
И флот Антония влюбленный.
(третья)
С дня рожденья шла ― упала
(Так упала, так упала!)
Будто с неба ― прямо в землю
Головой,
И теперь свечу затеплю,
Что осталась я живой.
Ах, зачем вдруг почва ускользнула?
Кто бы и подумать мог,
Что Земля подымется навстречу
И виском ударится в висок.
А висок у ней поболе моего ―
Сбила голову мою, как снежный ком,
Закатила ее в глуби, во нутро,
И играет, будто кот мотком
Не идти же мне за ней под глину.
О верни! ― лежу без головы ничком,
А она катается, горит в глубинах,
И вернется вдруг, как птица в дом.
Я ее, как шляпу, подберу,
Поклонюсь земле сырой:
Голова моя была в тебе, как в туче,
Скоро будешь ты в ней, будто гром.
Живите каждой бедной клеткой,
Вы, призрачные существа, ―
Одолжена или навеки,
Вниз укатилась голова.
1987