
Когда наш теплый труп по смерти остывает,
Какой безвестный путь душа должна избрать?
Оставив пыльный след от взоров исчезает ―
Но как, куда, зачем, кто может в мире знать?
И что с душой тогда? свободна и беспечна
Нейдет ли по путям неведомых планет?
Не расплывается ли оком бесконечным
Везде и вдруг, и ей преграды нет?
Без формы, без конца, и вечно-юна в силе
Невидима сама в надоблачной тиши,
Всё то, что небеса с землей в себя вместили,
Представится очам и памяти души;
Прошедшее само, с загадочным нарядом,
Исполненное тайн, смесь света и теней,
Раскроется тогда перед могучим взглядом,
Раздвинется сполна картиною пред ней.
Духовный взор ее взлетит до дней печальных,
В хао́с довременный, где Бог творить взялся,
Он за рубеж небес поникнет самых дальних
И в их течении изучит небеса.
Иль вызовет душа грядущее к свиданью
И вскроется оно понятно, ясно ей,
И, видя, как падут системы мирозданья,
Недвижна в вечности останется своей.
Поверх тревожных чувств она установится,
Блаженна и чиста, в ней страсть не задрожит,
И перед нею век, как год земной, промчится,
А год земной, как миг волшебный пробежит.
Всегда свободная в поступке и желаньи
Без крыльев, без труда ― куда и как лететь;
Таинственный жилец без формы, без названья,
Забывший даже то ― что значит умереть.
27 марта 1857
Какой безвестный путь душа должна избрать?
Оставив пыльный след от взоров исчезает ―
Но как, куда, зачем, кто может в мире знать?
И что с душой тогда? свободна и беспечна
Нейдет ли по путям неведомых планет?
Не расплывается ли оком бесконечным
Везде и вдруг, и ей преграды нет?
Без формы, без конца, и вечно-юна в силе
Невидима сама в надоблачной тиши,
Всё то, что небеса с землей в себя вместили,
Представится очам и памяти души;
Прошедшее само, с загадочным нарядом,
Исполненное тайн, смесь света и теней,
Раскроется тогда перед могучим взглядом,
Раздвинется сполна картиною пред ней.
Духовный взор ее взлетит до дней печальных,
В хао́с довременный, где Бог творить взялся,
Он за рубеж небес поникнет самых дальних
И в их течении изучит небеса.
Иль вызовет душа грядущее к свиданью
И вскроется оно понятно, ясно ей,
И, видя, как падут системы мирозданья,
Недвижна в вечности останется своей.
Поверх тревожных чувств она установится,
Блаженна и чиста, в ней страсть не задрожит,
И перед нею век, как год земной, промчится,
А год земной, как миг волшебный пробежит.
Всегда свободная в поступке и желаньи
Без крыльев, без труда ― куда и как лететь;
Таинственный жилец без формы, без названья,
Забывший даже то ― что значит умереть.
27 марта 1857