Н. Н. АСЕЕВ ЗА РАБОТОЙ
(Очерк)
Асеев пишет совсем неплохие,
Довольно значительные статьи.
А в общем статьи ― не его стихия.
Его стихия ― это стихи.
С утра его мучат сто болезней.
Лекарства – что?
Они ― пустяки!
Асеев думает: что полезней?
И вдруг решает: полезней ― стихи.
И он взлетает, старый ястреб,
И боли его не томят, не злят,
И взгляд становится тихим, ясным,
Жестоким, точным ― снайперский взгляд,
И словно весною ― щепка на щепку ―
Рифма лезет на рифму цепко.
И вдруг серебреет его пожелтелая
Семидесятилетняя седина,
И кружка поэзии, полная, целая,
Сразу выхлестывается ― до дна.
И все повадки―
пенсионера,
И все поведение―
старика
Становятся поступью пионера,
Которая, как известно, легка.
И строфы равняются ― рота к роте,
И свищут, словно в лесу соловьи,
И все это пишется на обороте
Отложенной почему-то статьи.
(Очерк)
Асеев пишет совсем неплохие,
Довольно значительные статьи.
А в общем статьи ― не его стихия.
Его стихия ― это стихи.
С утра его мучат сто болезней.
Лекарства – что?
Они ― пустяки!
Асеев думает: что полезней?
И вдруг решает: полезней ― стихи.
И он взлетает, старый ястреб,
И боли его не томят, не злят,
И взгляд становится тихим, ясным,
Жестоким, точным ― снайперский взгляд,
И словно весною ― щепка на щепку ―
Рифма лезет на рифму цепко.
И вдруг серебреет его пожелтелая
Семидесятилетняя седина,
И кружка поэзии, полная, целая,
Сразу выхлестывается ― до дна.
И все повадки―
пенсионера,
И все поведение―
старика
Становятся поступью пионера,
Которая, как известно, легка.
И строфы равняются ― рота к роте,
И свищут, словно в лесу соловьи,
И все это пишется на обороте
Отложенной почему-то статьи.