Недостойно бежит старичок,
сотрясаясь тремя четвертями
века,/ а может, двумя третями
века,/ весь от поджилок до щек.
Если добр и любезен шофер,
он ему остановит автобус.
Если нет, то, все ноги оттопав,
он, наверно, бредет до сих пор.
Через ночь, через грязь, через тьму,
вдоль по старости, как по траншее,
где сегодня так страшно ему
и где завтра мне будет страшнее.