В утиль меня сдали. Копейки по две
за килограмм. На полтора
рубля. Как сдали, сложили подле
всего утиля в глубине двора.
По две копейки, словно кости,
словно иконы – за килограмм.
А я ведь ходил когда-то в гости.
А я ведь любил когда-то сто грамм.
Ну что ж: я подвержен тому же закону,
которому ― кости, а также иконы,
на что-нибудь, как и они, пригожусь
и этим, если скажут, горжусь.
И я не желаю качать права,
поскольку попал туда, куда хочется:
из малого круговорота ― общества
в огромный круговорот ― естества.