Свете тихий!
В кротких лучах вечереющем блеске,
Мнится, тебя я уж видел когда-то.
Где, я не помню. Быть может на фреске,
Там, где блаженных рисует Беато.
Ласковый образ, являвшийся в детстве,
Кроткая весть о кончине безбурной
И о могиле-приюте от бедствий ―
Там, где мой ангел склонился над урной.
Образ, пред коим молились монахи,
Где под секирою острой солдата
С тихой молитвой почила на плахе
Чистая дева, святая Агата.
Праведных взор говорит терпеливый,
Да, исполняем Господний глагол мы.
Келья ютится под синей оливой,
В небо уходят волнистые холмы.
Перед святыми дрожат василиски,
Злые ехидны ползут за утесы.
Дев непорочных отчетливы диски,
Вьются под золотом темные косы.
Страсти земной непричастные лица.
Свет золотистый сияние сыпет.
В мраке провозит святая ослица
Божию Матерь с младенцем в Египет.
Круглые пальмы синеют по скалам;
Реют пернатые, пестрые птицы.
Дева, хитоном одетая алым,
Смотрит на небо, поднявши ресницы.
Рыцарь-монах, что закован в железо;
Узкий ручей, меж холмами текущий.
Иноков ясных святая трапеза,
Праздник любви под зеленою кущей.
В кротких лучей вечереющем блеске,
Мнится, тебя я уж видел когда-то.
Где, я не помню. Быть может на фреске,
Там, где блаженных рисует Беато.